Только бездушье губит нас, лечат любовь и ласка.
Марк Мерман
Унгерн-рапсодия
Вот всадник - у него бесцветный взгляд
Степь, лошадей затравленные морды.
Он верит в Будду и яззейский орнунг
Вот всадник - у него бесцветный взгляд
Бесцветный взгляд распадов.
В ствол - патрон
В седло - себя
И так четвёртый месяц.
Прогнил российский - пусть моногольский трон
Возникнет под хорал грацейской мессы!
Не звёзды то - кочевников огни,
Не цель нужна, а только направление.
Пришествие и светопреставленье:
Не веруют, не веруют они!
Пусть скачут эскадроны в никуда,
А у рабов в комунне остановка,
Тибетская взошедшая звезда
Тевтонскую разогревает ковку!
Завод, генштаб и Царское село.
"Дей фернем лёк унд райт, унд уздрэ фернум!" *
На горизонте красным расцвело,
Как-будто ранен горизонт в предсердие
И проститутка бедная в Урге,
Повешенная на дверях малины, -
Снежинка бледная в большой пурге
Покайся, немка Магда, Магдалина!
Вот всадник - у него бесцветный взгляд!
Степь, лошадей затравленные морды...
Он верит в Будду и яззейский орнунг.
Вот всадник - у него бесцветный взгляд
* Нечто на немецком. Поскольку я немецкий только начал изучать, это для меня в основном просто непереводимая игра слов.
Марк Мерман
Чингиз хан
Ещё одно мгновение - и Орда
Войдёт в пределы те, где тысячи звонниц
Века стоят - и вдруг бессонница,
Сто тысяч глоток проревёт: "Айда!!!"
О новых пастбищах, забота лишь о них,
О чём ещё? И нет такой дружины,
Чтоб их остановить... Что, княже, сник? -
Когда б дружины, так одни вражины!
Разрезы глаз их, триплексы брони,
Их топот слышен вёрсты-вёрсты-вёрсты.
Бог Византийский, где ты, борони, -
Нет жалости ни в ком и на напёрсток!
Великий хан, прислушайся, звонят,
Тебе ещё в доциферблатной эре.
Сдвигай народы - всё равно гнобят
Здесь братья братьев же своих по вере!
Великий смерч, когда воронку вдруг
Образовал поток холодной Стёплы, -
Пузырь быка не вылетит, как стёкла,
Ещё до стёкол по спирали круг!
Не виданы табуны лошадей
Не слыханы досель слова: МОНГОЛЫ
Все - механизм природы без идей
С идеями б подавно было полно!
Да, скачет Хан и сам не знает цели
Какие земли - хоть не умирай!
Наместника из местных ставит в Гжели,
И это будет верный вертухай.
Чингиза внука назовут Гулагум.
Шаманство иль кириллицы смешок?
Семь сотен лет от сих и до Гулага,
Семь сотен лет - вот шило, вот мешок...
Марк Мерман
И я пою в последний раз...
Горят окраины Потсдама,
Горит кинотеатр "Ривьера".
Я на экране, майне дамен,
Я на экране, майне херен...
Пустые хлопают сиденья,
Припоминая тяжесть граций.
Уставший зритель от сиденья
В земле успеет належаться.
И вы запомните меня,
Мою немую речь.
Как маркитантка, отправлялась
Война, и нищенкой вернулась...
Вам не видна моя усталость,
Ну, может быть, слегка - сутулость.
Я - лишь помноженное фото,
Прожженное пучками света.
Солдат влюбляется поротно
И исчезает безответно.
И вы запомните меня,
Мою немую речь.
Вот оборвётся жизнь, как плёнка,
Покинет навсегда катушку,
А если рвётся - значит тонко!
Мы плачем в землю, как в подушку...
Чего же я не досказала? -
Воздушный поцелуй с афишы...
Не слышит зал, не слышу зала,
Невидима... и вас не вижу...
И вы запомните меня,
Мою немую речь.
Горят окраины Потсдама,
Горит кинотеатр "Ривьера".
Конец сеанса, майне дамен,
Конец сеанса, майне херен...
Конец сеанса, майне дамен,
Конец сеанса, майне херен...